Острие копья - Страница 62

– Я знаю таких… – начала было Анна.

– Ладно, потом. Не надо говорить, а то он услышит твой голос и поймет, что мы им интересуемся. Ты готов, Фриц?

Мы вышли в холл. Фриц, согласно инструкции, оставил дверь в гостиную открытой. Я постарался провести Анну подальше от открытой двери. Нам хорошо был виден Мануэль Кимболл. Он сидел в кресле, положив ногу на ногу. Услышав наши шаги, он посмотрел в сторону открытой двери, но в холле было темно, и он не мог нас видеть. Я держал Анну за локоть и не сводил глаз с ее лица, пока она смотрела на Кимболла. Минуло несколько секунд, я осторожно повел ее в сторону входной двери. Открыв ее, нас уже ждал Фриц.

Когда мы вышли на крыльцо, я захлопнул дверь.

– Ну как, Анна, он тебе понравился?

– Нет, мистер Арчи. Если вас интересует…

– Хорошо, в другой раз. Ты молодчина, Анна, до свидания. Не переживай, Фриц, если ужин сегодня немного задержится. У меня такое чувство, что мы не скоро освободимся, к тому же мы и не ждем гостей.

Я вошел в дом и проследовал по холлу прямо в кабинет Вульфа. Он не шелохнулся в кресле.

– Она никогда не видела его, или она первоклассная актриса и самой Лин Фонтэйн даст сто очков вперед.

Вульф чуть кивнул.

– Пригласить его? – спросил я.

Снова кивок.

Я прошел в гостиную через дверь из кабинета. Мануэль Кимболл поднялся с кресла, повернулся в мою сторону и отвесил легкий поклон.

– Простите, что заставили вас ждать. Молодой леди, нашей клиентке, не просто было объяснить, что для того, чтобы вернуть ей мужа, нам недостаточно лишь свистнуть. Прошу, проходите.

Вульф и на этот раз пренебрег формальностями и при появлении гостя остался сидеть, сложив руки на животе.

Я представил ему Кимболла.

– Как поживаете, мистер Кимболл? Извините, что приветствую вас сидя. Я не груб, поверьте, просто неповоротлив. Садитесь.

Я не заметил у Мануэля Кимболла никаких признаков волнения, он был чрезвычайно собран. Его черные глаза показались мне еще меньше, чем в первый раз, когда я его увидел. В них была какая-то особая сосредоточенность, и поэтому теперь они не бегали, как тогда, будто хотели все увидеть и все заметить. Он был мускулист и подтянут, как легкоатлет, в отлично сшитом костюме, с желтой бабочкой и таким же желтым платком в кармашке. Меня он словно не замечал. Как только он уселся в наше красное кресло для гостей, все еще хранившее тепло Анны Фиоре, он уставился на Вульфа и больше не отрывал глаз.

– Хотите пива? – предложил Вульф.

– Нет, благодарю, – покачал головой гость.

Я понял намек и тут же отправился на кухню. Я поставил на поднос две бутылки пива из холодильника и стакан, делая все быстро, ибо ничего не хотел пропустить из их беседы. Вернувшись, я поставил поднос перед Вульфом, сел за свой стол в углу и стал озабоченно шуршать бумагами. Говорил Мануэль Кимболл.

– …рассказал мне о своем вчерашнем визите к вам. У нас с отцом нет секретов. Он рассказал мне все. Зачем вы сказали ему такое?

– Ну что ж, – промолвил Вульф и выдвинул ящик стола, чтобы взять пробочник. Открыв бутылку, он бросил крышку в ящик и налил пиво в стакан. Он какое-то время смотрел на пузырьки пены, потом перевел взгляд на гостя. – Во-первых, мистер Кимболл, вы не можете знать, все ли рассказал вам отец из того, что я ему говорил. Поэтому не будем столь категоричны. Ваш тон похож на угрозу. За что именно вы собираетесь отчитать меня? Что такого я сказал вашему отцу, чего, по-вашему, не следовало бы говорить?

Мануэль улыбнулся и стал еще более холоден и официален.

– Не искажайте мои слова, мистер Вульф. Я не собираюсь предъявлять претензии, а просто прошу объяснить некоторые ваши заявления, которые я считаю недопустимыми. Я имею на это право, как сын человека, который уже в летах. Я никогда еще не видел моего отца таким напуганным, и напугали его вы. Вы сказали ему, что причиной смерти Барстоу была клюшка, которую он взял у моего отца.

– Да, сказал. И это правда.

– Значит, вы признаетесь, что сказали это? Но ведь это криминальный абсурд! Ваш помощник, который, как я понимаю, записывает наш разговор, надеюсь, запишет ваше признание. Я никогда не верил в выдумку об отравленной игле, убившей Барстоу. А сейчас верю еще меньше. Какое вы имеете право сочинять подобные небылицы и причинять душевные страдания сначала семье Барстоу, а теперь моему отцу? Это действия, дающие основания для судебного преследования, не так ли? Я должен буду посоветоваться со своим адвокатом. Разумеется, это неправомерные действия, и они должны быть немедленно пресечены.

– Не знаю, – задумчиво произнес Вульф, а я отдал должное наблюдательности и уму Мануэля, сообразившего в первые же пять минут, чем я занимаюсь за своим столом. Не многим это удавалось.

Вульф выпил пиво и вытер платком губы.

– Я, право, не знаю, можно ли такие действия считать неправомерными. Думаю, скорее всего, убийца сможет предъявить мне обвинение в клевете. Но, кажется, вы не это имели в виду, не так ли?

– Я имел в виду лишь одно. – Маленькие глазки Мануэля превратились в точки. – Этому следует положить конец.

– Но, мистер Кимболл, – запротестовал Вульф, – дайте мне шанс оправдаться. Вы обвинили меня в изобретении всяких нелепостей. Но я ничего не изобретал. Изобретение, выдающееся, оригинальное, я бы сказал талантливое – а я слов на ветер не бросаю, – принадлежит не мне. Я просто случайно его обнаружил. Если бы все, что вы мне сказали, прозвучало из уст самого изобретателя, я бы посчитал его скромнейшим из людей. Нет, сэр, не я изобрел эту злосчастную клюшку.

– Ее никто не изобретал. Где она, покажите мне ее?